Общественный проект «Чистая Арктика» существует в России уже четыре года. За это время волонтёры очистили от пластика, бытовых отходов и металлолома километры территорий в самых отдаленных уголках нашей страны. Добровольцев-экологов не пугают ни капризы природы и суровый климат, ни риск наткнуться на опасные отходы. Сохранение уникальной природы севера для них—главное. Этим летом волонтёры «Чистой Арктики» расширили свою географию и отправились на Курилы. На острове Шумшу им предстоит не только провести генеральную уборку, но и подготовиться к юбилейным праздничным мероприятиям с исторической реконструкцией, приуроченным к 80-летию Победы в Великой Отечественной войне и победы над милитаристской Японией. Времени у ребят осталось совсем немного, к тому же земля Курильских островов таит в себе множество уникальных артефактов времен войны. О том, как работают волонтёры и с какими трудностями им приходится порой сталкиваться, «Евразимуту» рассказал руководитель проекта «Чистая Арктика»
Андрей НАГИБИН.

А ндрей Николаевич, расскажите, что такое проект «Чистая Арктика»?
— Проект был создан в 2021 году. Анонсировали его в Общественной палате Российской Федерации. Мы там эту историю фактически подслушали. Первоначально инициатива принадлежала капитану атомохода «50 лет Октября» Дмитрию Лобусову. Когда капитан рассказывал Президенту Владимиру Путину о своих успехах, он заявил о необходимости провести генеральную уборку Арктики.

И когда уже в 2022 году на Камчатском экологическом форуме мы рассказали президенту о том, что убираем в Арктике, он удивился и сказал: « Подождите, мы и сами убирали! Еще в 2011 году на Земле Франца-­Иосифа с Шойгу Сергеем Кожугетовичем начинали такую уборку». На это мы ответили, что тогда, получается, мы эту работу продолжаем. Но тогда мы даже не представляли себе масштаб того, за что взялись. Дело в том, что в июне во многих арктических регионах уже в полный рост начинается сезон. Мы начали работать фактически в режиме 24/7, потому что, например, в Карелии 12 часов дня, а на Чукотке уже 9 утра. Приходилось работать везде, и не в режиме 8 ­часового рабочего дня, а постоянно.

— Масштаб работы и разные часовые пояса — единственная сложность в этом проекте?
— Не единственная. Нам сразу стало понятно, что волонтёры—дело дорогое. Одной из главных задач было показать ребятам из других регионов страны, что такое Арктика. С самого начала проект стал ещё и просветительским. Мы поняли, что нам нужно ребят собрать, привезти в Москву, одеть, обуть, обучить, проинструктировать, просчитать всю логистику до локации, где мы собираемся их разместить. Нужно понять, где они будут жить, как обеспечить питание, безопасность. И, кроме всего прочего, стало ясно, что волонтеров, которые будут убирать в арктической зоне, не ко всякому мусору можно подпускать,—мусор бывает очень разным. Мало ли что может находиться в цистерне, которую бросили еще десять-­двадцать лет тому назад.

— То есть волонтёры проходят специальную подготовку, прежде чем отправиться на уборку в арктическую зону?
— Да, более того, рядом с ними с самого начала работает техническая группа, помощники. Сейчас у проекта есть множество партнёров, корпоративных организаций, недропользователей, которые нам помогают, например, дают технику, чтобы собирать мусор. Но тут­то мы и сталкиваемся с проблемой: как только мы собрали мусор в одном месте и переместили в другое место, мы создали незаконную свалку. А задача была масштабная—организовать полный цикл утилизации и переработки собранного мусора. Например, мы убираем на Дудинке. Собираем там ржавые машины, металлолом. Всё это отгружается и уходит дальше морским либо речным путем, например, в Архангельск на переплавку. Как оказалось, есть множество различных бизнесов, которые занимаются металлоломом. Другое дело, что сегодня металлолом потерял
свою ценность и, естественно, без посторонней помощи его никуда не вывезти. Он просто никому не нужен по себестоимости. Иногда вывоз металлолома, который мы собрали, не имеет никакой бизнес-­подоплёки, потому что стоимость вывоза съедает стоимость продажи полностью.

— Вы упомянули, что как только вывозите мусор с одного места на другое, то сразу превращаетесь в организаторов незаконной свалки. Как такое возможно, вы же волонтёры?
— Как раз в 2022 году, на форуме, о котором я уже рассказывал, руководитель наших волонтёрских групп Анастасия Фатерина сказала президенту: «Вот мы волонтеры, а по факту мы нарушители везде». Владимир Владимирович переспросил: «Как это?» Она объяснила, что пока мы ждём машину, чтобы вывезти весь собранный в одной точке мусор, мы нарушаем закон, поскольку в этот самый момент являемся организаторами несанкционированной свалки. А когда мы убираем на берегу, то нарушаем водоохранное законодательство, то есть работаем в водоохранной зоне без каких­либо документов. Более того, мы собираем металлолом. А он лежит на земле, у которой есть собственник. И оказывается, мы нарушаем законодательство о частной собственности

Сейчас во всех субъектах, от Карелии до Чукотки, существуют штабы «Чистой Арктики», которые, как правило, возглавляют губернаторы.

— Фантастика. А как президент на это отреагировал?
— Он был очень удивлен и сказал, что обязательно даст соответствующее распоряжение. И действительно, такое поручение президента появилось. Оно касалось именно «Чистой Арктики», в нем говорилось о необходимости разработать систему амнистии для волонтёров и создать схему финансирования. Это поручение до сих пор ещеё в работе. Честно говоря, мы не попадаем ни в какие госпрограммы и нацпроекты. Из-за этого даже Минприроды РФ не может нам помочь. Но мы пошли другим путём и обратились к губернаторам арктических регионов, чтобы они через свой административный ресурс как­то мотивировали недропользователей нам помогать, делать добровольные пожертвования.

Первым, кто нам помог, стал «Норникель». Без его помощи этот проект не состоялся бы. Следом начали помогать и другие недропользователи: и РЖД, и компания «ФосАгро». Очень крупным нашим партнёром является госкорпорация «Росатом».

Конечно, поначалу было сложно, но и интересного было очень много. В течение первого, второго, третьего годов мы поняли, как нужно работать. Поняли, что по окончании активной фазы сезона нужно не останавливаться, а очень активно работать, чтобы на следующий год уже вместе с субъектами определить локации, где нужно убирать. Без помощи на местах у нас ничего этого не получилось бы, осталось бы буквально партизанством. Сейчас во всех субъектах, от Карелии до Чукотки, существуют штабы «Чистой Арктики», которые, как правило, возглавляют губернаторы. К проекту в каждом регионе подключен профильный министр. Это, как бы пафосно ни звучало, как раз и есть синергия государства, общества и бизнеса. Государство—это глава субъекта и правительства, бизнес—это недропользователи на местах, и общество, представленное нашими волонтёрами.

— 5 июля группа волонтёров «Чистой Арктики» отправилась на Курилы, на остров Шумшу. Это очень важная экспедиция в свете 80‑летия Победы. Расскажите об этой поездке.
— Во-первых, это очень почетно и приятно, что нас заметили и пригласили в неарктическую зону. Ведь остров Шумшу—это Северные Курилы. По климатическим условиям это практически Арктика, но географически остров к ней не относится. Скоро туда вылетит уже вторая группа на завершающие работы. В эту поездку отправились самые лучшие, ради неё мы объявили конкурс. В частности, поехали ребята, которые убирали на морском побережье в Анапе под Новый год. Несмотря на праздники, дежурили там и работали. Мы выбрали лучших и отправили на Шумшу 12 человек.

— Что волонтёры делают на Шумшу?
— Чаще всего убирают твёрдые коммунальные отходы. Пластик, выброшенный на берег. У нас ведь какое­то время после того, как остров стал необитаемым, там, в закрытой зоне, существовала пограничная застава. Сейчас остались только смотрители маяка.

— На этом острове разворачивались драматические события конца Второй мировой войны. С тех времен остались какие‑то артефакты? Приходилось ли их найти волонтёрам?
— Ещё когда я учился в мореходном училище на Сахалине, очень много слышал про Шумшу и последнюю битву Второй мировой, — она произошла, когда уже была подписана капитуляция Японии. Японцы эту операцию, когда порядка 80 японских танков организовали атаку на наш десант, очень сильно героизируют. На самом деле мы довольно быстро справились с этими танками.

На островах тогда располагался 25­тысячный японский контингент. Они были хорошо приспособлены для длительного размещения такой группировки. Мы до сих пор даже не знаем, что на Шумшу под землей, поскольку, когда бои закончились, все входы и выходы в подземные укрытия были взорваны. Так что нашим историкам и археологам теперь придется поработать. Есть очень хорошая идея, которую поддержал Президент,—создать там музей под открытым небом. Там очень много артефактов.

— На Шумшу сейчас идет только уборка или поиск артефактов тоже?
— У всех есть чёткое распределение обязанностей. Историки и археологи занимаются раскопками, военные занимаются разминированием. МЧС занимается обеспечением безопасности. Идёт поиск всего, что осталось под землей. Курилы—это особая территория. Там всё очень быстро зарастает. 18 августа там должно состояться праздничное мероприятие с исторической реконструкцией. Но надо учитывать, что это локация с очень сложными погодными условиями. Когда мы прилетели туда 5 июля, был такой ветер и так холодно, что я, честно говоря, засомневался, что ребята смогут там все подготовить и очистить. Но сейчас погода там успокаивается. На Шумшу работает лагерь на 300 человек. Так что надеемся, что 18 августа юбилейное мероприятие состоится. Ну и, конечно же, ждём руководителей.

— Курилы ведь не единственное место, где волонтёры «Чистой Арктики» занимаются сохранением артефактов Второй мировой войны?
— Действительно, мы решили, что на 80­летие Победы займёмся в арктической зоне, где шли боевые действия во время Великой Отечественной войны, обустройством братских могил. Большое внимание мы уделяем Мурманской области, единственной, где в течение всей войны граница фактически не сдвинулась ни в одну, ни в другую сторону. Шли позиционные бои, пока не началось наше наступление. Поэтому там очень много захоронений. Несмотря на то, что в регионе многое делается для приведения их в порядок, нам работы тоже хватает. На первом этапе мы убрали много захоронений в самых труднодоступных местах. Наши волонтёры набирают с собой цемент, краску, инструменты и на километры уходят в тундру: приводят в порядок могилы, памятники. Сейчас в Мурманске у нас начнётся второй этап.

Когда вы возвращаетесь к себе домой, вы должны выполнять там миссию посла Арктики.

— Это очень ценная работа. Наверное, ребята, попав к вам в проект, потом никуда уже не уходят?
— Да, ребята действительно «заряжены», мы это видим. После того, как волонтёры поработают на местах, они создают общие чаты, продолжают общаться. Мы их настраиваем на социальную активность, говорим: «Когда вы возвращаетесь к себе домой, вы должны выполнять там миссию посла Арктики. Показывать в соцсетях, рассказывать в школах о нашей работе и так далее». Мы настраиваем ребят на то, чтобы стать пропагандистами Арктики.

— Сколько всего волонтёров сейчас в проекте?
— В этом году около ста наших волонтёров поедут в разные места. Но не это самое главное. Когда мы только начинали работать, то понятия не имели, что у крупных недропользователей есть свои экологические программы. У них существует корпоративное волонтёрство. По выходным
они тоже нам помогают. Иногда бывает так, что от нас приезжают 10 человек, и компании, которые работают в этом регионе, привозят своих людей, и местные жители подключаются очень активно. Был очень интересный пример в Тикси, Якутия. Когда мы начали туда выбираться, местные с большим подозрением на нас смотрели: дескать, приехали какие­то москвичи. А когда узнали нашу географию, когда увидели, как мы работаем, все подключились.

— Хороший пример заразителен?
— Да, как оказалось, именно так. И потом, это же не рабский труд. Ребята работают, например, с 10 утра до 2 часов дня, а потом встречаются с интересными людьми, посещают краеведческие музеи, знакомятся с бытом коренных малочисленных народов Севера. Это им очень интересно. Ведь раньше для большинства людей Арктика была «белой мышкой». О ней ничего толком не знали. А теперь ребята узнали совсем другую Арктику. Появился ещё один проект совместно с Минобрнауки—«Билет в Арктику». Мы работаем с молодыми студентами, научными работниками, они готовят свои проекты, презентуют их компаниям, и лучшие 10 человек едут в Арктику, а компании им организуют бизнес-туры, промышленные туры. Фактически это элемент рекрутинга. Когда я где­то выступаю, то всегда говорю, что в Москве можно очень долго биться за карьеру. Но грамотных специалистов как раз недостаточно в Арктике, и карьерный рост на Севере гораздо быстрее, чем где­то в Центральной России.

— Получается, что «Чистая Арктика» — это сквозной проект, от школы до работодателя?
— Да, у нас есть обучающие классы, где присутствуют крупные компании. Там мы обсуждаем важные темы, проводим тренинги. В конце июля в Ханты-­Мансийске проходит молодежный экологический форум «Арктика. Лёд тронулся». Там будут различные сессии — это теоретическая часть, и ночные уборки. Это фишка нашего проекта. Ведь ночная уборка арктическим летом—это фактически дневная уборка. Солнце там не заходит. После всех мероприятий мы выбираем место, всей командой выезжаем туда и приводим территорию в порядок. На мысе Челюскин — самой северной точке Евразийского материка — мы организуем на научном судне ледокольного класса «Михаил Сомов» волонтерский корпус. Уже привезли туда оборудование, выгрузили вертолётом. В этом проекте нам очень помог Росгидромет, выделив часть помещений, которые мы сделаем пригодными для жизни. Туда будут приезжать наши волонтёры, заниматься уборкой.

Когда идешь по мысу Челюскин, видишь заброшенные здания, их около двенадцати. Часть из них построена ещё во времена Папанинской экспедиции, в 1933-1934 гг. Мало того, там есть и захоронения, которые надо привести в порядок и разобраться, кому они принадлежат. Это всё челюскинцы, и летчики, которые помогали снимать их со льда. Так что работать там надо очень осторожно и всякий раз разбираться, что попало нам в руки.

— По сути дела, волонтёры должны работать не только как экологи, но и как археологи? Они ведь тоже иной раз натыкаются на какую‑то непримечательную вещь, а потом оказывается, что это редчайший артефакт.
— Всё верно, мы, действительно, много интересного находим. Например, в Мурманской области мы убирали в 2023 году на речке в поселке Никель, недалеко от в Норвегии. Волонтёры нашли там какую­то доску и сначала хотели ее выбросить. Но потом присмотрелись—икона! Отдали на реставрацию в Санкт-­Петербург. Оказалось, это икона Николая Чудотворца. Мы привезли ее обратно в Никель, пригласили туда епископа Мурманского и вручили епархии эту икону. Они её приняли и благословили нам. Сказали, что Николай Чудотворец—покровитель моряков и воинов. А теперь он будет ещё и покровителем волонтёров